— Можно уточнить когда пройдёт семинар на тему «Связанная(/подвешенная) женщина! Что делать и зачем она нужна?
? или лучше «связанная женщина. С чего начать?»
— Это я и тут отвечу, безо всяких семинаров.
Начать с уважения. Связанный (читай, беспомощный) человек нуждается в нём как никто другой: сам за себя он постоять не сможет.
Этот диалог, состоявшийся в чате моего канала, побудил меня начать тему, за которую давно хотелось взяться. Но она настолько велика, что, видимо, писать и публиковать её я буду по частям. А уже потом соберу в одно целое.
Поехали.
Я хочу поговорить об отвратительной вещи, которой насквозь пронизан весь сегодняшний бондажный дискурс. О вещи, из-за которой я категорически не хочу иметь ничего общего с сегодняшними бондажистами и с тем, что они делают.
Я хочу поговорить о тотальном неуважении к жертве.
Готов держать пари: большинство участников сегодняшнего бондажного дискурса даже не сразу поймёт о какой жертве идёт речь. Потому, что даже терминология сегодняшнего бондажа полностью исключает из себя понятие “жертва”. Её называют как угодно: банни, модель, партнёр. Как угодно, но только не “жертва”. Нет, сэр, что вы!
А кто же ещё-то этот человек в ваших верёвках? Зачем он в ваших верёвках?
Вот вы его связали, прекрасно.
Зачем?
Чтобы кормить мороженым? Чтобы чесать ему пятки? Чтобы гладить по голове? А всё это никак нельзя с ним делать без верёвок? Без того, чтобы он был беспомощен и не мог сопротивляться?
Недавно читал как очередная бондажистка категории “Говорящие Трусы” (боже, сколько же их развелось) рекламировала себя: “скорее приходите в мои верёвки, чтобы я успела показать вам свою любовь.”
Любовь?
Гм.
А связывать при этом человека, вероятно, надо для того, чтобы он, чего доброго, не сбежал от этой беспощадной любви?
Ладно, с Говорящих Трусов какой спрос, там все достоинства сконцентрированы в трусах. Но если кто-то ещё способен работать мозгом, то единственная рациональная причина связывать человека именно в том, чтобы он не мог сопротивляться. Сопротивляться чему-то такому, что ему, вероятно, не понравится. А иначе зачем это всё.
И кто тогда получается человек в ваших верёвках? Он жертва. И никак иначе.
А вы ему в этом отказываете. Вы зовёте его кем угодно, только бы не называть его тем, кто он на самом деле. Потому, что если он — жертва, то вы-то кто тогда?
Очевидно, вы тогда — насильник. Агрессор.
Но это же непримемлемо! Как же спокойно спать по ночам, зная, что ты — насильник? Ну, да, ты насильник понарошку, это всё в рамках такой игры, но слово-то неприятное.
Поэтому мы не будем использовать такие плохие слова, мы будем называть жертву “банни”, “модель”, или “партнёр”. Что с того, что в ходе реализации “партнёрства” одна сторона полностью беспомощна. Это же такая ерунда, такая пустячная условность. Вот и “партнёр” с этим согласен. Вы не смотрите, что он молчит и не шевелится, я за него вам покиваю.
Лишь бы не называть происходящее своими именами. “Плохими” именами.
В интересах того, у кого развязаны руки.
За счёт того, у кого они связаны. По-настоящему связаны.
Ну так и где же здесь место уважению? Я не вижу.
Ложь вижу. Манипуляцию терминами вижу. Заметание сора под ковёр вижу. Убаюкивание совести сильного за счёт слабого вижу.
Уважения не вижу. Поднимите мне веки.
продолжение следует
С канала alekzander.info