А не поговорить ли о власти?
В конце концов, весь БДСМ сводится именно к обмену властью. Постоянному, или временному, но обмену. Мазохист, распятый на стене под ударами садистской плети, где он, помимо сабспейса? Во Власти садиста. Чего хочет сеансовый раб, вылизывающий туфельку сеансовой Госпожи? Хочет почувствовать пересохшим языком, дрожащими руками, беззащитно выставленным задом, всем существом Власть над собой. Что обсуждают Доминанты за чашкой чаю, держа на тонких цепочках своих вышколенных нижних? Всё её же — Власть во всех её аспектах и ограничениях.
Интересная штука — Власть. То, чей вкус каждый знает с детства. Ещё с тех пор, когда играли в царя горы. Ты — наверху, ты — царь, ты цепляешься изо всех сил, чтобы не скатиться вниз, чтобы внизу оказались менее удачливые, менее ловкие, менее настойчивые. Чтобы ты потом, когда игра закончится, мог гордиться своими минутами триумфа. И чтобы мог в постороннем разговоре невинно ввернуть: «А ведь ты тогда так наверх и не взобрался». Или великодушно промолчать.
Потому что выбор сказать или нет — за тобой. А твой собеседник — весь во власти твоего выбора. В твоей власти. И в следующий раз уже он приложит все силы, чтобы влезть на вершину, чтобы избавиться от этой, такой нелепой, но такой сладкой, власти над ним. Чтобы избавиться от страха.
От слабенького, но страха неудачи. От боязни, что его постигнет следующая неудача. От пугающей перспективы стать неудачником. Неудачником, на которого никто никогда не взглянет с одобрением. К которому никто никогда не прислушается. С которым никогда не заговорит самая красивая девочка. И этот страх толкает его наверх. Понуждает плеваться, царапаться и вцепляться в волосы как девчонка потому, что победителей не судят. Победителям можно всё — даже плакать.
Ведь ребёнок ещё не понимает, что самые главные запреты человек накладывает на себя сам. Добровольно. Ребёнку пока ещё кажется, что когда он станет взрослым, настоящим Царём настоящей Горы, то никто-никто не запретит ему залезть в шкаф и съесть все-все конфеты. Даже мама не запретит.
А потом ребёнок вырастает. И постепенно понимает, что гор вокруг много и на каждой уже есть царь. И каждый боится, что кто-то не оценит его красоты и таланта. Или что ему не достанется женщина, которую ему хочется. Или что на него косо посмотрят из-за недостающего миллиона денег. Поэтому каждый царь каждой горы сидит на своём троне и зорко смотрит — где соперник? В кого плюнуть? Кого укусить или поцарапать? Кому вцепиться в волосы, как девчонка, поскольку победителю можно всё?
А соперник — вот он, вырос из вчерашнего ребёнка. И ему тоже хочется, чтобы кто-то оценил его красоту и талант. Ему тоже хочется любую женщину. Ему тоже хочется лишнего миллиона денег, чтобы никто не смел посмотреть на него косо. И от страха, что ничего этого он никогда не получит, он приступает к восхождению на гору. Или начинает строить свою горку, на которой он будет царьком.
Чтобы построить свою собственную гору нужно всего ничего. Нужно всего лишь найти людей, чей страх больше твоего. И чьих сил, или навыков в кусании, царапании и плевании меньше, чем у тебя. Людей, которые согласны пользоваться тем, что ты им отдаёшь сверху вниз. А они приведут с собой ещё людей. По тому же правилу. И вот — выросла новая гора страха, а ты на ней — царь.
Ты стремился к власти — ты её получил. Теперь ты можешь карать и миловать. Ты можешь тыкать всем в глаза своими красотой и талантом. Любая женщина из твоей горы будет счастлива твоему вниманию. Сколько бы миллионов денег ни было под тобой, ты всё равно отберёшь ещё одну деньгу, чтобы у тебя их было больше. И ты можешь съесть все-все конфеты. Но куда деть страх, который загнал тебя на вершину? И как быть с теми, кто не боится? Их-то тебе не достать.
Потому, что плевать они хотели на твои детские ценности. Не интересны им все-все конфеты. Они почему-то не боятся за свои красоту и талант. Им отчего-то не нужны женщины, доступные всегда и всюду. И по какой-то причине они совершенно не ценят твоего миллиона денег. Им совсем нечем с тобой померяться, но почему же ты над ними не властен?
И кто над ними властен?
Alek Zander